Дом Искандера

Двадцать лет назад ещё та, прежняя, «Литературная газета» опубликовала программную статью Фазиля Искандера под названием «Искренность покаяния порождает энергию вдохновения». И начинается она со слов о «Капитанской дочке» Пушкина. Дело в том, что после смерти Фазиля Искандера 31 июля 2016 года снова стали спорить на тему: чей же и какой же всё-таки Фазиль Абдулович писатель? Абхазский? Русский? Русскоязычный? Аргументы тех, кто настаивает, что «русскоязычный», заключаются в том, что Искандер преимущественно писал не о русских, и значит, якобы он нерусский писатель. В таком случае писатель-фантаст, пишущий об инопланетянах, - инопланетный писатель. А тот, кто пишет о собаках и лошадях, – собачий и лошадиный писатель.

Сомнений нет, Фазиль Искандер – писатель русский. Его книги написаны на русском языке. «Одно из самых очаровательных воспоминаний детства – это наслаждение, которое я испытал, когда наша учительница первых классов читала нам вслух «Капитанскую дочку», - вспоминал Фазиль Искандер. - Это были счастливые минуты, их не так много, и потому мы так бережно проносим их сквозь жизнь».

Книги Фазиля Искандера тоже умеют дарить такое наслаждение.

Искандер не раз говорил о том, что главный признак удачи книги – это желание к ней вернуться, перечитать и повторить наслаждение. У Искандера почти все книги такие. Главной считается «Сандро из Чегема». Это эпос. Книга казалась бесконечной, потому что Искандер вписывал в неё всё новые и новые главы-истории (а советская цензура их старательно вычёркивала). Да и сам Фазиль Искандер со своим жизнелюбием тоже казался бесконечным.

Но и без «Сандро из Чегема» Искандер как писатель огромен. «Морской скорпион», «Стоянка человека», «Школьный вальс, или Энергия стыда», «Кролики и удавы». «Созвездие козлотура», «Человек и его окрестности», его стихи … Начинал он как поэт, и стихи позднее не забросил.

Многое в его книгах вращается вокруг понятия «стыд». «Стыд - однажды заметил он, – у нас стало неприличным словом». «Коллективной ответственности не бывает, - говорил он, - ответственность бывает только личной. Покраснеть от стыда можно только лично. Коллектив не может покраснеть от стыда».

А ведь зло происходит от бесстыдства.

Читаешь и перечитываешь Фазиля Искандера, в том числе и потому, чтобы снова убедиться в том, что человек способен остаться человеком при любой власти (о том, что при любой власти человек может потерять себя, написали или напишут другие писатели).

Сам Искандер говорил, что есть «литература дома» и «литература бездомья». В первой гармония достигнута, а во второй имеется тоска по гармонии. Книги Искандера, в таком случае, это «литература дома», пушкинская ветвь. Гармония в них заложена. Нет ни одного современного русского писателя, который бы такой гармонии достиг. А самая гармоничная книга, на мой взгляд, это рассказы о Чике Фазиля Искандера. «Детство Чика» - это тоже эпос. Детскими эти рассказы могут считаться в той же степени, что и взрослыми. Взрослым, может быть, они даже важнее. «Чаепитие и любовь к морю», «Защита Чика», «Чик и Пушкин», «Чик на охоте», «Подвиг Чика»… Описание мира, познание мира, восхищение миром…

В «Случайных записках» у Искандера сказано: «Щедрый распахивается от избытка собственного тепла. И от этого получает удовольствие. Скупой запахивается от избытка собственного холода. И от этого получает удовольствие». Искандер был невероятно щедрый. И его частые отступления от сюжета в книгах – от щедрости. Это и в стихах его слышится: «Эй, барабанщики-банщики! Эй, трубачи-трубочисты! // Сказочники, обманщики, фокусники, артисты, // Старатели, кладоискатели, суровые землепроходцы, // Любители лимонада, сами себе полководцы! // Тычьтесь, пока не поздно, мордою в мякоть арбуза! // Позванивают и побулькивают ваши веселые пуза…». Читать Искандера – это всё равно, что есть сочный сладкий арбуз, с одной лишь разницей: набиваешь совсем не брюхо. Понятие «духовная пища» слишком избито, чтобы на нём остановиться. Так что не надо останавливаться.

Искандера долгое время пытались держать в юмористических рамках. Но в эти рамки он не помещался. Природа его юмора была совсем не та, что у авторов каких-то незатейливых баек. «Чтобы овладеть хорошим юмором, - объяснял он, - надо дойти до крайнего пессимизма, заглянуть в мрачную бездну, убедиться в том, что там ничего нет, и потихоньку возвращаться обратно. След, оставленный этим обратным путём, и будет настоящим юмором». Многие ли заглядывают в бездну для того, чтобы вернуться обратно?

У будущего русского писателя в графе национальность какое-то время было написано загадочное слово «персюк» (при Сталине отца Фазиля Искандера навсегда выслали из СССР в Иран как чуждого государству перса). Выписывая документ, Фазилю Искандеру сказали, что нет такой национальности – «перс», а есть «персюк». Но в итоге он из «персюка» стал русским писателем. Способ, каким он прошёл этот невероятный путь, указан самим Искандером: «Если не можешь порвать свои цепи, плюй на них, пока не проржавеют». Цепи не только поржавели, но разорвались. Но на свободе оказалось ещё сложнее.

«В СССР оставаться порядочным было легче: в те годы зло имело чётко очерченные границы, - однажды сказал Искандер. - Если кто-то нарушал их вопреки своей совести, то он хотя бы осознавал, что творит. Нынешнее зло расплывчато и туманно и поэтому гораздо страшнее...».
Фазиль Искандер афористичен. Его любят цитировать («Одинокий мыслитель - звучит естественно. Одинокий дурак - неестественно. Ясно, кто победит»). С дураками он имел дело по необходимости, и мастерски их описывал. В том числе и дураков во власти или дураков, «засекреченных образованием». Однако если бы дело ограничивалось дураками, цензура бы его так не кусала. Он трогал своими словами умное зло. И язык его был достаточно острый, чтобы зло в каком-нибудь месте прокалывалось и тихо сдувалось («Я точно знал, что этот человек будет в аду. Но я так же точно знал, что он и там сделает карьеру» или «Вечная присказка российских правителей: - Нам и так трудно, а тут ещё народ путается под ногами»).

Многие страницы Искандера посвящены правителям. Прежде всего, Сталину. Какой эпос без истребителей людей? «В двадцатом веке мы дважды возвращались к людоедству: Сталин, Гитлер, - рассуждал Фазиль Искандер. - Почему бы не вернуться к власти нравственных авторитетов? На власти старейшин веками держался патриархальный мир».

Сам Искандер на такую роль не претендовал, в отличие от некоторых других наших писателей, но мог бы им считаться,- если бы к нему прислушивались. Оглядывая окружающую действительность, он с печалью произнёс: «История выбирает тупых, заставляя этим мыслящих лучше понимать истинное состояние человечества».

Да, мы видим, кого выбирает история. Но кого выбирает литература? Русская литература. Искандер свой выбор сделал давно и навсегда. Он говорил, что, перечитывая «Капитанскую дочку», Марина Цветаева с таинственным наслаждением ждала появления мятежного Пугачёва, а Фазиль Искандер ждал, кого вы думаете? Конечно же, Савельича. Ему нравился его заячий тулупчик и доходящая до безрассудства любовь. Объяснение у Искандера было одно: «Любовь – главнее всех».

Но люди часто выбирают любовь к войне. И здесь на выручку Искандеру приходил абхазский язык, в котором война звучит настолько точно, что страшно подумать: «взаимоубийство». Война – это взаимоубийство, и это надо не только понимать, но почувствовать. Если ты бесстыден, то процесс «взаимоубийства» ускоряется и расширяется.

Одно из лучших описаний войны у Фазиля Искандера есть в рассказе-притче, в котором, казалось бы, никакой войны нет вовсе. Это рассказ «Широколобый» - о буйволе. Его решили сдать на мясо.

Быть мудрым писателем не просто. Во-первых, от тебя всё время ждут какой-нибудь мудрости – в качестве подтверждения. Мудр ли ты по-прежнему или уже не очень?

Думаю, что Фазиль Искандер с этим справлялся. И помогало ему жизнелюбие. Мудрец не может быть унылым.

Фазилю Искандеру не везло на экранизации. «Воры в законе», «Маленький гигант большого секса», «Пиры Валтасара», «Созвездие козлотура»… Авторы хватались за внешнюю канву и этим ограничивались. Создавали декорацию и успокаивались.

Как однажды сказал по другому поводу Фазиль Искандер, «от Декларации прав человека мы пришли к декорации прав человека». Издалека разница почти незаметна.

У Искандера есть рассказ «Чик идёт на оплакивание». Мальчик Чик боится, что не заплачет у гроба подруги его тётушки. Он боится, что на виду у всех опозорится и в нужный момент не выдавит слезу. Ему говорят, чтобы он не стыдился слёз. Но он их и так не стыдился. Он просто не мог их у себя найти. Выжать из себя, хотя очень старался. Но он всё-таки справился. Глядя на смерть, он думал: «Как можно жить, если это страшное и непонятное есть в жизни?» Он ещё не знал, что именно благодаря смерти жизнь становится полноценной.

«Ах, как ей повезло с погодой!», - говорили о покойнице пришедшие на похороны.

***

«Так закончилось наше последнее путешествие в Чегем. И теперь мы о нём не скоро вспомним, а если и вспомним, навряд ли заговорим». Так завершается эпос «Сандро из Чегема».

Нет, такие путешествия не заканчиваются. Тем более, такие путешествия не заканчиваются безмолвием.