Работать и добиться

Сформирована «небольшая, но авторитетная и боевая экспертная группа» по оценке иконописного наследия архимандрита Зинона

5 ноября 2008 года в малом зале Псковского областного Собрания депутатов прошел «круглый стол», на котором обсуждался вопрос о постановке на государственную охрану икон работы архимандрита Зинона [ 1 ]. Фактически речь шла о спасении наследия живого классика. В том, что наследие спасать надо, сомнений нет уже ни у кого: ни у общественности, ни у специалистов, ни у чиновников.

Савва Ямщиков: «У нас сейчас столько шабашников появилось, особенно последние пять лет, в отсутствие квалификационной комиссии для реставраторов!» Фото: Лев Шлосберг

Какие могут быть теперь сомнения? Государственный комитет по культуре и туризму получил от Псковской епархии ответ на своё обращение по поводу судьбы иконостаса работы архимандрита Зинона из Серафимовского придела Свято-Троицкого кафедрального собора. Как выяснилось позже, этот ответ существенно ускорил принятие решения о необходимости встречи за «круглым столом»: стало ясно, что по существу дела ответ отсутствует и действовать необходимо срочно.

А сразу было видно другое: стол обещает быть «полукруглым». На приглашение принять участие в его работе откликнулись искусствоведы, реставраторы, сотрудники Псковского музея-заповедника, специалисты псковского представительства Росохранкультуры, члены общественных организаций, чиновники. Но единственным официальным представителем Русской православной церкви, пришедшим на встречу, оказался настоятель Мирожского монастыря отец Николай.

Это выглядело логичным: в Стефаньевской церкви Мирожского монастыря, в котором в 1994 году была открыта иконописная школа отца Зинона, тоже есть иконостас его работы. Но состояние этого иконостаса, его непосредственное местопребывание, в конце концов, пока, слава Богу, ни у кого тревожных вопросов не вызывает. Хотя над самим Стефаньевским храмом нависла угроза обрушения – из-за разрушения сложенного из гранитных валунов быка, который ежегодно подтачивается ледоходом. И храм, если ничего не предпринять, может рухнуть вместе с иконостасом.

Но сегодня самая большая тревога – уже «полуисчезнувший» иконостас Серафимовского придела Троицкого собора. Однако настоятель собора и благочинный Псковского округа Иоанн Муханов, настоятель Псково-Печерского Свято-Успенского монастыря архимандрит Тихон и пресс-секретарь Псковской епархии Андрей Таскаев на «круглый стол» в Дом Советов не пришли.

Председатель областного комитета по культуре и туризму Зинаида Иванова изначально пыталась задать встрече тон исключительно корректный и конструктивный. Она заметила, что решение о взятии под государственную охрану икон работы отца Зинона не может быть принято только чиновниками, что этот вопрос уже широко обсуждается обществом, за что обществу в лице присутствующих и была выражена благодарность.

«Не соответствующие, а настоящие!»

Первым слово взял председатель Ассоциации реставраторов России Савва Васильевич Ямщиков. Времени у Саввы Васильевича было мало, буквально через двадцать минут он должен был срочно отбыть в Великий Новгород. Но заслуженный реставратор России успел сказать всё. Тем более, что он так и не получил исчерпывающего ответа на свой вопрос, заданный со страниц «Псковской губернии»: кому отданы на реставрацию иконы отца Зинона из Серафимовского храма? [ 2 ]

«Где, у кого иконостас находится на реставрации? Кто может ответить: кто его в Москве реставрирует?» - гремел Савва Васильевич на весь малый зал. Организаторы встречи спохватились: ответа от Псковской епархии (лично от митрополита) под рукой почему-то не оказалось. Пока за ответом ходили, Зинаида Николаевна призналась Савве Васильевичу, что на вопросы «кто и где» ответов так и не получено. Чем привела его в еще большее волнение, если не сказать негодование: «У нас сейчас столько шабашников появилось, особенно последние пять лет, в отсутствие квалификационной комиссии для реставраторов!»

Господин Ямщиков, по своему обыкновению, вспомнил всё: например, то, что вопрос о состоянии икон в Троицком соборе поднимался ещё пять лет назад – авторитетной комиссией, в которую входил и он сам: «Уже тогда меня поразило: реставраторы дали мне мешочек с осыпавшимся левкасом, а представители псковской власти заявили, что это фальшивка!»

«Я вчера с российским телевидением снимал сюжет о том, в каком положении у вас находятся церкви. Нет ни одного города, где рядом с церквами построили бы столько поганых домов этих новых русских. Это позор для города и для России. Во всех городах трудно, но вчера телевизионщики просто обалдели: этого не может быть, говорят, это, наверное, макеты построены. Нет, отвечаю, я – это построили люди, живущие здесь, рядом с этими церквами. Вы проезжаете по набережной Псковы: разрушившиеся стены города, запущенный храм Козьмы и Демьяна, Гремячая башня. А напротив жируют вот эти люди…» - Савва Васильевич, на самом деле, от темы далеко не уходил, пытался показать, что проблемы с историческим наследием Пскова носят системный и глубокий характер.

«И, конечно, почему же не плюнуть в отца Зинона? Ведь уже разрушено то, о чем мы мечтали, когда стали передавать Русской православной церкви памятники. Мы мечтали о создании церковно-археологических музеев, как во всем мире. И один из первых таких музеев родился у вас, в Мирожском монастыре, когда его наместником стал архимандрит Зинон, который сказал: «Я буду служить в соборе один раз в году». Сказал, имея уважение к фрескам XII века. Как можно было разрушить эту гармонию? Мне Володя Сарабьянов [ 3 ] говорил: «Савва, началась настоящая жизнь в монастыре. Люди идут, церковь работает, мы реставрируем». Всё! Теперь Мирожский монастырь – один из наиболее аварийных и тяжелых объектов… Событие с иконами отца Зинона – это одно и то же, что сидеть рядом с золотыми яйцами, которые вам дарят, и плеваться в их сторону. Я умоляю вас, прекратите этот скандал!» Нельзя сказать, чтобы Савва Васильевич действительно умолял. Он требовал.

«Я могу сказать одно: этой весной я видел в Вене законченные архимандритом Зиноном росписи посольской церкви Московской патриархии. Вена – город, насыщенный уникальными памятниками. И теперь там появился еще один – росписи, сделанные отцом Зиноном и его помощниками. Это уникальное явление современной иконописи», - реставратор хотел донести до всех, кто его слушает, простую мысль: вопрос о том, можно ли считать работы отца Зинона объектом культурного наследия, ставить просто смешно. С таким же успехом можно задаваться вопросом: надо ли охранять фрески Дионисия?

Зинаиде Николаевне за это время принесли ответ из епархии: «Вот официальный ответ, который мы получили по данному вопросу. Наше письмо было адресовано настоятелю Троицкого кафедрального собора, протоиерею Иоанну Муханову. И ответ таков: «В ответ на Вашу просьбу по поводу иконостаса Серафимовского придела Троицкого кафедрального собора сообщаем, что в настоящее время иконы данного иконостаса находятся на реставрации у соответствующих специалистов. И приход Троицкого кафедрального собора находит возможность закончить реставрацию иконостаса к престольному празднику – Дню памяти преподобного Серафима Саровского, который отмечается ежегодно 15 января, и все желающие в этот день смогут увидеть и поклониться восстановленному иконостасу». Подпись: собственноручная записка митрополита Евсевия, изложенная отцом настоятелем – протоиереем Иоанном Мухановым, соответствует действительности».

«Вот видите, Зинаида Николаевна! Ну что в кошки-мышки играть? Что значит «соответствующие специалисты»?! А что, нельзя написать фамилии? Я Вам официально заявляю: это не соответствующие специалисты. Имена соответствующих специалистов на слуху!» - другой реакции от председателя Ассоциации реставраторов ожидать было трудно. «Вы мне скажите – кто? Я, как председатель Ассоциации реставраторов России, требую: скажите – кто реставрирует?! Мы еще контролируем эти работы. Тем более, что эти иконы написаны нашим близким человеком!»

Но некому было отвечать на этот вопрос, некому… Зато невозможно было не согласиться с замечанием Саввы Васильевича: «…Есть «соответствующие» специалисты, а есть настоящие. Я могу подтвердить это с привлечением массы специалистов! Не соответствующих, а настоящих!».

«Неплохой человек, но понабрался нахальства»

Между тем участники встречи продолжили задавать вопросы. Сами себе. Впрочем, на некоторую их часть они сами же себе и отвечали. Приехавший из Москвы поэт, бывший сотрудник Троицкого собора и позднее сотрудник администрации области по вопросам религий Артём Тасалов [ 4 ] напомнил всем: «Сейчас известно, что часть иконостаса из храма Серафима Саровского, наиболее сохранившаяся – это Царские врата и боковые иконы Спаса и Богородицы, находятся, по крайней мере, находились, в храме Василия на Горке. И занимался ими такой специалист (может, вы знаете), иконописец Кетросан Александр. Может, кто-то пояснит…»

По залу пронёсся единый выдох: «Специалист…» За «специалиста» пришлось отвечать реставратору Наталье Ткачевой. С тяжелым сердцем просвещала Наталья Михайловна тех, кто не в курсе: «Это местный иконописец, который в интервью «Псковской губернии» [ 5 ], не стесняясь, заявил, что за последние две недели он уже четыре раза укреплял иконы. И он уверен, что сделает это не хуже, чем любой из нас». После этих слов в зале раздался смех. Надо признаться, не веселый. Наталья Михайловна продолжила: «Он сказал, что у отца Зинона нет лицензии реставратора, зачем ему лицензия нужна? Он не имеет никакого отношения к реставрации. Я не могу его характеризовать как иконописца – в этом качестве его… все знают. Но он, не стесняясь, заявляет, что реставрирует иконы».

Искусствоведу Ирине Самойловне Родниковой пришлось дополнить реставратора: «Позвольте мне сказать об этом иконописце, поскольку он на моих глазах взрос, как говорится. Лет десять уже, минимум, как он прикоснулся к иконам. На моих глазах он постигал (в кавычках) мастерство. Я не хочу о нем говорить совсем ничего дурного, у него определенно есть способности к рисованию. Но у него нет не то чтобы соответствующего образования… у него нет даже понятия о многих вещах. Поверхностный, слабо владеющий рисунком, имеющий очень отдаленное представление не только об иконописи, он последнее время стал очень успешным иконописцем. В том смысле, что у него сейчас много заказов. Но о реставрации он не имеет никакого представления. Он думает, что то, что сделано мастером, можно ошкурить, как это было в древности, к сожалению, и потом по свеженькому что-то свое изобразить. Саша Кетросан неплохой человек, но за последнее время он понабрался нахальства, я бы сказала, и присваивает себе право выступать от имени иконописцев и реставраторов».

Пусть никому не покажется странным такое вот обсуждение «за глаза». Обсуждавшие явно не испытывали ни малейшего удовольствия. И всё, что было сказано за «круглым столом», могло быть сказано в глаза. Но – не было возможности, к сожалению.

«Возможность более настойчиво задавать вопросы»

«А что касается иконописца Зинона, то тут не надо длинных речей. Мы все прекрасно знаем, что не только созданные им памятники, но и сам отец Зинон – это национальное достояние. И то, что его наследие надо холить, беречь, восхищаться и гордиться – никто в этом не сомневается.

Вы поверьте, я не тот человек, который борется с православием и церковью. Я этим искусством занимаюсь всю свою жизнь, оно дорого моему сердцу. Но я не могу говорить, что церковь всегда права. Я, например, из этого письма толком не поняла: с какого времени началась реставрация, которая вот-вот будет готова. Кто знает – когда начались эти работы?», - спросила Ирина Самойловна. Из зала ей ответили несколько голосов: «Летом еще. Наверное, летом».

«Так что, вы хотите сказать, что все эти сложные работы (а современная иконопись требует более сложной реставрации) за такой срок можно будет сделать?» - поразилась искусствовед. И задалась вопросом, который всех мучает: «А что будет дальше? Никто ведь опять не говорит о температурно-влажностном режиме в Троицком соборе, о том, что там делается. И что любая отреставрированная икона через энное количество времени опять будет руинирована».

У собравшихся за «круглым столом» вновь возникло неприятное ощущение: сами с собой разговариваем, сами себе вопросы задаем, сами себе отвечаем. Услышит ли кто-нибудь эти ответы?

Зинаида Иванова постаралась напитать атмосферу в зале относительным оптимизмом: «Среди нас нет людей, намеренных бороться с церковью. Но вопросы культурного наследия нас и объединяют с РПЦ, и ставят перед нами задачи, одну острее другой. Были ли приглашены сегодня представители епархии? Конечно, были. Но ответить или не ответить на приглашение – это их добрая воля. Решением сегодняшнего «круглого стола» будет сформирована небольшая, но авторитетная и боевая экспертная группа с полномочиями госоргана по охране культурного наследия, которая будет иметь возможность более настойчиво задавать вопросы, которые мы сейчас адресуем, как нам кажется, в никуда».

Участники встречи неизбежно пришли к обсуждению температурно-влажностного режима в соборе в целом, и в Серафимовском приделе в частности. Инженер-климатолог Псковского музея-заповедника Татьяна Платонова напомнила: «До того, как было включено отопление, ситуация была сложная: храм не прогревался, иконы покрывались плесенью. После подключения отопления иконостас верхнего храма очень пострадал. И вполне вероятно, что в Серафимовском приделе вообще была баня – ведь храм еще и просыхал, что усугубило ситуацию в очень большой степени».

Есть ли сейчас надежда на создание более благоприятного климата? Если действовать с умом, то есть: «Мне пришлось в прошлом году там работать, после введения так называемой системы кондиционирования и вентиляции, и нам удалось немножко наладить режим внизу. Вентиляция в Троицком соборе может работать только в Серафимовском приделе. Но и её нужно использовать только в благоприятных погодных условиях, потому что воздушный поток этой вентиляцией не обрабатывается – не подсушивается, не нагревается. Обязательно нужно отслеживать ситуацию внутри и снаружи, чтобы применять эту вентиляцию. Это, конечно, должны были отслеживать специалисты».

Должны. Вопрос – почему не отследили – задавать никто не стал. Потому что на самом деле – отследили. И с разной степенью настойчивости били тревогу и по поводу климата, в котором находятся иконы (в том числе главного храма), и по поводу ухудшающегося, мягко говоря, состояния икон. Помните «мешочек с осыпавшимся левкасом»? Пять лет назад Савва Васильевич предъявлял его чиновникам и священнослужителям. Пять лет назад!

«У Пушкина тоже есть разные строки»

Зинаида Иванова: «Вопросы культурного наследия нас и объединяют с РПЦ, и ставят перед нами задачи, одну острее другой». Фото: Александр Сидоренко

Людмила Солдатенко, начальник отдела по охране культурного наследия областного комитета культуры, задала вопрос исключительно практического толка, без решения которого экспертная комиссия не могла бы приступить к работе: «Работы отца Зинона есть и в других храмах: в Стефаньевской церкви Мирожского монастыря, в Псково-Печерском монастыре, в церкви Константина и Елены. Сегодня надо определиться: будем ли мы решать вопрос именно об иконостасе Серафимовского придела, о включении именно его в список особо охраняемых объектов культурного значения. Или список этот расширим?»

В зале раздалось единодушное: «Надо включать всё, безусловно»… Впрочем, единодушным возглас только показался.

Реставратор Андрей Лебедев высказал особое мнение: «Я считаю, что Серафимовский иконостас – это достояние не только епархии, но и Пскова, это вообще работа мирового значения. Она, безусловно, должна быть поставлена под охрану. Но работы отца Зинона не однородны. Это касается и иконостаса Мирожского монастыря. Он не достаточно хорошо вписан в интерьеры храма, просто теряется там. В Покровском храме Псково-Печерского монастыря – у меня тоже большое сомнение по иконостасу…».

По «круглому столу» пробежало раздраженное замечание: «Это у вас сомнения!». «У меня», - просто согласился Андрей Михайлович. Впрочем, его сомнения разделил еще архитектор Игорь Лагунин, но сомневающиеся остались в разительном меньшинстве.

Как заметил редактор «Псковской губернии» Лев Шлосберг: «Вы знаете, у Пушкина тоже есть разные строки. Но мы же не ставим вопрос о том, что если «Евгений Онегин» - это, безусловно, гениальное произведение, а ранние стихи лицейских времен – менее ценные, и что, не будем их считать памятниками культуры? Все эти произведения объединяются великой ценностью – у них один автор. Это и есть основной объединяющий критерий. А что там удачно смотрится, что вписалось в интерьер, что не вписалось… Знаете, кому-то сейчас кажется, что не вписалось, а через сто лет скажут, что так вписалось, что никому и не снилось. Это всё вкусы».

О вкусах спорить, к счастью, не стали. Лев Шлосберг обратил внимание коллег на другое: «Во-первых, мы не знаем, какова на сегодня степень утраты. То есть мы не знаем в полной мере, что произошло с иконостасом, который, скажем так, якобы находится на реставрации. Нам неизвестно, где вторая часть иконостаса. Есть некоторые слухи, но это слухи, и я не хочу их озвучивать.

Второе: очевидно, что чем дольше идет время, тем больше может быть степень утрат. И не только тех вещей, которые уже, возможно, утрачены, но и тех произведений отца Зинона, которые в настоящий момент еще не утрачены. Мне кажется, очень важно понимать, в течение какого времени может быть и должно быть принято решение».

Это действительно было очень важно. Никому опасения господина Шлосберга не выглядели чрезмерными: «Если в письме нам сообщают, что настанет Новый год, будет престольный праздник, и «вы всё увидите», боюсь, что вид будет ужасен, во всяком случае, для специалистов».

Поэтому необходимо было решить вопрос не только о составе экспертной комиссии, но и о том, сколько времени займет работа этой комиссии, каков регламент принятия решения о постановке объекта культурного наследия на государственную охрану госкомитетом по культуре.

Вопрос финансирования работы комиссии на повестке дня, слава Богу, не стоял: специалисты готовы работать безвозмездно. Это, конечно, очень важно. Но важнее денег – время, которого осталось крайне мало.

«Ну нет у нас этих сорока лет»

Льву Шлосбергу даже пришлось вернуться к Александру Михайловичу Кетросану: «Мне приходилось общаться с господином Кетросаном. Человек абсолютно искренен, и он в своей искренности абсолютно не понимает, за что он взялся. У него нет злого умысла, он просто не понимает, что у него в руках. Он совершенно искренне мне лично рассказывал: я же пользуюсь теми же самыми красками, теми же кистями, той же палитрой, что отец Зинон».

Вера господина Кетросана в то, что он может быть полномочным наследником мастера, может привести к последствиям просто катастрофическим: «Я не исключаю, что движимым памятником культуры регионального значения может быть признано даже то, что сегодня осталось от икон, но не может быть признано то, что появится после того, как Александр Михайлович Кетросан закончит свою работу. Вот этот вопрос не терпит отлагательства ни на день», - заострил вопрос Лев Шлосберг.

Выступивший после этого более чем скромный гость из деревни Гверстонь брат Павел, учившийся иконописному труду у архимандрита Зинона, завершил дискуссию о ценности частного и целого: «Я наблюдал, как архимандрит работает, когда он, отдыхая от грандиозной работы, просто садится и что-то черкает правой рукой, а потом оставляет это и кидается к иконе, но набросок тоже оказывается великолепным. Это дар. Он к этому дару относится, понимая его так, что через его руку творит вся церковь. Иконописцы не подписываются. Но их работы – достояние не только церковное. Я к нему-то приехал, впервые в 1992 году, увидел это воочию – и всё, остался там».

Брат Павел высказал опасение, достаточно ли действенны будут формы охраны, ведь утрата памятника может произойти в любой момент, и никого не будет рядом: «Как будет осуществляться охрана на самом деле – я не знаю. Скажем, фреску на церкви Покрова от торга буквально на следующий сезон забелили, по периметру было всё заляпано. Через 5-10 лет там ничего не останется при таком отношении…»

Но главная проблема сегодня, как в полной мере выяснилось на заседании, – это не способы охраны наследия архимандрита Зинона, это – сама задача постановки его на учет.

Людмила Солдатенко напомнила: «Статья 18 Федерального закона о порядке включения объектов культурного наследия в реестр говорит о том, что объект культурного наследия может быть включен в список выявленных не ранее 40 лет со дня его сооружения или создания. За исключением мемориальных объектов, неразрывно связанных с деятельностью каких-то исторических личностей, и после их смерти хоть на другой день эта работа может быть проведена...»

Людмила Александровна сообщила, что провела консультации с сотрудниками центрального аппарата Росохранкультуры. Закон однозначно требует, чтобы срок этот был выдержан. «И писать в федеральную службу обращение о том, что у нас есть эти уникальнейшие работы, это, как мне там сказали, только терять время», - призналась Людмила Солдатенко.

Но выход есть: если экспертная комиссия сделает вывод о том, что историко-культурная ценность этих икон настолько высока, что имеет значение для всей Российской Федерации («и это будет в каждой строке этого заключения сквозить и, безусловно, должна быть отражена угроза потери», - заметила Людмила Александровна), то тогда уполномоченный орган государственной власти (комитет по культуре или «профильный» заместитель губернатора – в Псковской области это Андрей Морозов) подготовит письмо в Министерство культуры России как в орган государственной политики в сфере культуры.

А если эксперты придут к выводу, что ценность икон представляет собой интерес исключительно для истории и культуры псковского региона, то такое обращение надо подготовить на имя председателя Псковского областного собрания депутатов Бориса Полозова. Но тогда вопрос снова придет к предусмотренному законом сорокалетнему сроку…

«Ну нет у нас этих сорока лет! Но нет и времени, потому что через несколько лет мы эти иконы можем потерять. Что касается тревоги Льва Марковича, то мы подготовим обращение в адрес митрополита с просьбой, учитывая роль и значимость этих икон, приостановить все работы по реставрации работ отца Зинона – проводятся ли они в церкви Василия на Горке или еще где-то. И обеспечить доступ к ним членов комиссии. Писать предписания мы не имеем права», - подвела черту Людмила Солдатенко.

«Мы становимся плохими православными»

Председатель Псковского отделения ВООПИиК Ирина Голубева отметила то, что не отметить было нельзя: «Для церкви такого рода акция должна быть со всех сторон положительной. Мы, общественность и государственная власть, признаем современную церковную ценность. Это настолько редко случается, что должно стать примером для всей России. Это должно гасить все конфликты, которые сейчас существуют. Сорок лет не имеют в данном случае значения. С самого начала было понятно, что работы отца Зинона – это произведение искусства».

Она также посоветовала поставить в известность о такого рода работе Московскую Патриархию, а не только псковские епархиальные власти. И напомнила, что в Пскове работал еще один выдающийся иконописец, отец Андрей Давыдов, наследие которого также, несомненно, подлежит охране. Оно сохранилось в виде иконостаса и живописи в Иоанновском соборе. «И нужно будет, когда разберемся с работами отца Зинона, говорить о работах отца Андрея. Так получилось, что город Псков оказался награжден двумя очень разными, но, безусловно, гениальными иконописцами. Это тоже всё не просто и не случайно», - подняла планку разговора Ирина Борисовна.

Всё не просто. И всё не случайно.

Писатель Валентин Курбатов Ирину Борисовну поддержал. И пошел существенно дальше в ряду предлагаемых инициатив: «Мы находимся не только на пограничье, как пограничная область между Европой и Азией, за нами находящейся. Но мы, может быть, самое острое пограничье между церковью и государством. Назрела необходимость обратиться от лица псковского комитета по культуре в Государственную Думу, в Совет Федерации о необходимости создания государственного комитета по досмотру за тем, что сегодня происходит в церковно-светской жизни. С маленькими филиалами на местах. Сегодня передается огромное количество храмов – это катастрофа, что с ними поделывают батюшки с малым уровнем образования. Это проблема государственная. Мы становимся плохими православными. Мы в результате получаем шаткое, не твердое духовное устроение в России, не уверенное, не церковное, не государственное. Культуре и церкви враждовать нельзя – иначе они бросают на произвол свой собственный народ. Россия ждет от нас первого шага, и он отзовется везде: в Иркутске, в Рязани – везде…»

Что-либо добавить после Валентина Яковлевича было сложно.

* * *

С таким настроем сделать первый, беспрецедентный, «во всю Россию» шаг и приступили к формированию экспертной комиссии по оценке иконописного наследия архимандрита Зинона. Согласие войти в ее состав дал Савва Васильевич Ямщиков. В комиссию включены Владимир Сарабьянов, Ирина Родникова, Наталья Ткачева, искусствовед Тамара Шулакова, ученик отца Зинона – брат Павел, Валерия Горбачева, возглавляющая псковское представительство Росохранкультуры, председатель псковского отделения ВООПИиК Ирина Голубева. Представитель епархии пока не известен, но место для него оговорено – по согласованию. Пока так.

«Делай то, что должно, а получится… то, что должно получиться. Добьемся мы или не добьемся внимания Министерства культуры, Государственной Думы… Надо работать», - завершила долгий разговор Зинаида Иванова.

Надо работать. И надо добиться.

Елена ШИРЯЕВА

 

1 См.: Е. Ширяева. Беседы без иконописца // № 38 (407) от 24-30 сентября 2008 г.

2 См.: Савва Ямщиков: «Скажите мне, кому вы отдали иконы?» // «ПГ», № 39 (408) от 1-7 октября 2008 г.

3 Владимир Сарабьянов – главный искусствовед мастерской ФГУП «Межобластное научно-реставрационное художественное управление», см.: Е. Ширяева. Бог и кесари. Интервью с В. Д. Сарабьяновым // «ПГ», № 27 (396) от 9-15 июля 2008 г.

4 См.: А. Тасалов. Иконоборчество равнодушных // «ПГ», № 40 (409) от 8-14 октября 2008 г.

5 См.: Е. Шиярева. Александр Кетросан: «Если есть конкретная критика – я готов её выслушать» // «ПГ», № 40 (409) от 8-14 октября 2008 г.